В честь хорошего настроения и давней задумки Я давно хотела это сделать. Благо, на жж проводила нечто подобное (хотя и давно), а вот на дайрях как-то еще не... Надо исправлять.
nero angelo a.k.a. bakemunja, читать дальшекак же я рада, что Утеха свела нас вместе! Очень люблю тебя за твое чувство юмора и умение поддерживать беседу ^^ Больше этого ценю разве что твое умение слушать и твое терпение (и то, что ты еще не послала меня куда подальше из-за моего мега-тру-адекватного поведения и всей чуши, что я несу тебе в чат). Благодаря тебе я узнала много нового и, надеюсь, узнаю еще - благо, ты разносторонний увлекающийся человек, обладающий различными знаниями и огромной библиотекой в голове. Я все никак не могу взяться за себя и, по твоему примеру, взяться за серьезную литературу - все-то меня тянет на Завров каких-нибудь =/ Я чертовски благодарна тебе за поддержку и справедливую критику как рисунков, так и текстов. Ты - самый крутой бета-тестер, я уже говорила ^^ Желаю тебе вечного позитива и новых Кусок, ибо они безумно меня радуют ^^
Открыла для себя замечательную вещь под названием "Скандинавия и мир".
(Отсылка к нашумевшему скандалу с карикатурами на пророка Мухаммеда в датских газетах, если кто еще помнит этот скандал)
Оригинальная идея та же, что в Хеталии, но в центре - взаимоотношения скандинавских стран (автор - датчанка). Ну, и шутки и стереотипы, в основном, взяты современные, а не исторические. Поначалу у меня не пошло, но вчера я прочитала пару стрипов и втянулась. Особенно мне нравятся Норвегия и Дания и их отношения. И парочка Финляндия\сестренка Швеции. Нарисовано конечно не так шикарно, как Хеталия (в смысле не бишонисто), но у автора есть свой стиль и чувство юмора. И автор Хеталию явно почитывает и иногда пытается проводить параллели со своими персонажами:
АПД. Прошло уже порядочно времени и, поскольку никто оставшиеся книги не угадал, напишу разгадку для тех, кому интересно.
Утащено у Belasku. Читаем 10 отрывков, угадываем из каких книг. Что понравилось, потом можете найти и прочитать целиком . Книги все нежно любимые и родные (или отрывки из них). Некоторые, сильно любимые книги, я боялась, что узнают сразу, так что "Дом", Мартина и Дрюона можно исключить из списка сразу)
1. Гюнтекин, "Птичка певчая"1. Чалыкушу снова приглашала его к большому ореховому дереву на ранний завтрак. На столике уже стояло молоко, которое, как она обещала, ароматно пахло грушами; рядом — маленькие провинциальные чуреки и блюдечко с чем-то розовым, похожим на варенье. Феридэ помазала чурек этим вареньем и протянула Кямрану: — Любуйся искусством моих рук. Не знаю названия чуреков, но варенье зовется гульбешекер. Феридэ опять взяла низенькую кухонную скамейку и села у ног Кямрана. — А теперь скажи, Кямран, нравится тебе гюльбешекер? — Нравится, — улыбнулся молодой человек. — Ты любишь гюльбешекер? — Люблю. — Нет, не так, Кямран… Скажи: «Я люблю гюльбешекер». — Я люблю гюльбешекер, — повторил Кямран и засмеялся, не понимая смысла этой странной прихоти. Щеки Феридэ горели румянцем, глаза искрились, ресницы смущенно подрагивали. Она наклонилась к Кямрану и взволнованно просила: — Ну, еще раз, Кямран: «Я люблю гюльбешекер!» Молодой человек восторженно смотрел на ее вздрагивающие губы; они даже чуть кривились, как у ребенка, который готов заплакать, если ему не дадут то, чего он просит. — Я очень люблю гюльбешекер. Очень люблю… Так, как ты хочешь…
2. Семенова, "Валькирия"2. - Смотри, какое облако, - тихо сказал Блуд. Я подняла глаза и вздрогнула, мало не свалившись с мостков. Я не знаю, откуда берутся подобные облака, но уж наверняка не сами собой. И почему я его не заметила тотчас, как вышла, я тоже не знаю. Наверное, так было надо. А может, его тогда там и не было. Оно косо висело немного левее того места, где спряталось солнце. Кто-то огромный, по пояс ушедший за небоскат, освещённый холодным малиновым пламенем из-под земли, прощальным движением простирал ко мне исполинскую руку, бросая через всё небо огненный меч... Кто это был, что это было?.. Кто прощался со мной, навек уходя? Славомир?.. Или тот другой, так и не встреченный наяву?.. Несколько мгновений я могла только потрясённо смотреть. Потом... Блуд успел схватить меня поперёк тела, не то я побежала бы, оскальзываясь на гладких горбах волн, роняя впопыхах медные короваи, разбивая о рдеющую тропу железные башмаки... Блуд позже рассказывал: я билась, слабея, бессвязно моля отпустить, не то, мол, не поспею... и наконец уткнулась лицом в его грудь и не то что заплакала - слезы взорвали меня, хлынули неудержимо, как река сквозь весенний уступчивый лёд.
3. Сиболд, "Милые кости"3. Она сидела на складном алюминиевом стуле, лицом во двор. У нее в руке было блюдце, а на нем — ее любимая кофейная чашка. В то утро на краях чашки не было следов помады, потому что мама еще не успела навести красоту для… кого? Мне никогда не приходил в голову такой вопрос. Для папы? Для нас? Холидей, со счастливой мордой сидевший у пруда, меня не замечал. Он смотрел только на мою маму. А она смотрела в бесконечность. В тот миг она была даже не мамой, а каким-то отдельным от меня существом. Я уставилась на это отдельное существо, которое прежде мыслилось только как Мамочка, и разглядела мягкую, матовую кожу — матовую не от пудры, мягкую не от крема. Глаза и брови образовывали единый контур. «Глаза-океаны», — подлизывался к ней папа, чтобы получить хоть одну вишню в шоколаде из заветной коробки, которая хранилась в баре специально для мамы. Теперь я понимаю, почему он так говорил. Раньше я думала — потому, что у нее глаза синего цвета, но в тот миг мне стало ясно: они бездонные. Это меня и напугало. Повинуясь какому-то инстинкту, а не голосу рассудка, не дожидаясь, пока меня увидит или учует Холидей, пока рассеется над травой росистый туман, окутавший мою настоящую маму, и она проснется такой, как всегда, я сделала первый кадр новехонькой фотокамерой. Когда из фотоателье «Кодак» доставили увесистый пакет с проявленной пленкой и отпечатанными снимками, я мгновенно уловила разницу. Только на одной-единственной фотографии получилась Абигайль. На самой первой, где она была застигнута врасплох, еще не разбуженная щелчком затвора и не превратившаяся в маму именинницы, владелицу счастливого пса, жену любящего мужа, маму еще одной дочки и последнего, позднего ребенка — сына. Хозяйка дома. Любительница цветов. Приветливая соседка. Глаза-океаны, а в них крушение. Я-то думала, у меня впереди целая жизнь, еще успею разобраться, но оказалось, на это отпущен только один день — тот самый. Только единожды в земной жизни она предстала передо мной как Абигайль, а потом я без труда отправила тот непонятный случай на задворки памяти: для меня куда важнее была настоящая мама, которая по-настоящему окружала меня собой.
4. Стругацкие, "Пикник на обочине"4. Нунан принялся рассказывать про институтские дела, и пока он говорил, у стола рядом со стариком неслышно возникла Мартышка, постояла, положив на стол мохнатые лапки, и вдруг совершенно детским движением прислонилась к муляжу и положила голову ему на плечо. И Нунан, продолжая болтать, подумал, глядя на эти два чудовищных порождения Зоны: господи, да что же еще? Что же еще нужно с нами сделать, чтобы нас наконец проняло? Неужели этого вот мало?.. Он знал, что этого мало. Он знал, что миллиарды и миллиарды ничего не знают и ничего не хотят знать, а если и узнают, то поужасаются десять минут и снова вернутся на круги своя. Надо уходить, подумал он с остервенением. К черту Барбриджа, к черту Лемхена... семью эту, богом проклятую, к черту. - Ты чего на них уставился? - негромко спросил Рэдрик. - Ты не беспокойся, это ей не вредно. Даже наоборот, говорят, от них здоровье исходит. - Да, я знаю, - сказал Нунан и залпом осушил бокал. Вошла Гута, деловито приказала Рэдрику расставлять тарелки и поставила на стол большую серебряную миску с любимым салатом Нунана. И тут старик, словно кто-то спохватился и дернул за ниточки, одним движением вскинул бокал к открывшемуся рту.
5. Брэдбери, "О скитаньях вечных и о Земле"5. Вулф отступил, обернулся, поглядел на старика, в окно, обвел взглядом просторную комнату. - Простите меня. Очень не хочется умирать. Ох, как не хочется! Старик подошел, стиснул его руку. - А ты смотри на это так: тебе удалось небывалое -- выиграть у жизни два месяца сверх срока, и ты написал еще одну книгу -- последнюю, новую книгу! Подумай об этом -- и тебе станет легче. - Спасибо вам за это, - серьезно сказал Томас Вулф. -- Спасибо вам обоим. Я готов. -- Он засучил рукав. -- Давайте вашу прививку. И пока Боултон делал свое дело, Вулф свободной рукой взял карандаш и на первом листе первой рукописи вывел две строчки, потом вновь заговорил: - В одной моей старой книге есть такое место, - он нахмурился, вспоминая: - "...о скитаньях вечных и о Земле... Кто владеет Землей? И для чего нам Земля? Чтобы скитаться по ней? Для того ли нам Земля, чтобы не знать на ней покоя? Всякий, кому нужна Земля, обретет ее, останется на ней, успокоится на малом клочке и пребудет в тесном уголке ее вовеки..." Вулф минуту помолчал.
6. Пикуль, "Пером и шпагой"6. Казалось, сам ангел восходит на престол - после смерти кайзера Фридриха-Вильгельма I - этого коронованного капрала, подарившего миру такие живучие афоризмы, как "не потерплю!" или - еще лучше - "не рассуждать!". Молодой король Фридрих II был мягок в обращении, прост в поступках, писал недурные стихи, чудесно играл на флейте. И никто не знал, что своей любимой сестре (еще будучи кронпринцем) Фридрих признавался: - Весь мир удивится, узнав, что я совсем не тот, каким меня представляют. Европа думает, что я стану швырять деньги на искусства, а талеры в Берлине будут стоить дешевле булыжников... О нет! Все мои помыслы - лишь об увеличении армии... Эту армию он вербовал из пленных, из наемников, завлеченных в Пруссию обманом, просто из негодяев и подонков. Но больше всего - вербовкой на чужбине. Причем король логично объяснял, почему выгодно вырвать человека из соседней страны и пересадить его, словно репку, на прусскую грядку. - Завербовав чужеземца, - утверждал Фридрих, - я выигрываю четыре раза подряд: во-первых, в мою армию поступил один солдат; во-вторых, противная мне армия потеряла одного солдата; в-третьих, один пруссак остается в кругу семьи, по-прежнему ведя хозяйство; в-четвертых, если солдата убили, по нему плачут на чужбине, а в Пруссии до него никому нет дела... Самое же лучшее, - добавлял король, - когда пруссак сидит дома и даже не знает, что Пруссия воюет!
7. Киз, "Цветы для Элджернона"7. Как странно, что людям с нормальными чувствами, которые никогда не заденут калеку, родившегося без рук, без ног или глаз, что этим людям ничего не стоит оскорбить человека с врожденной умственной недостаточностью. Меня приводила в бешенство мысль, что не так давно я, совсем как этот мальчик, по глупости изображал из себя клоуна. А я почти об этом забыл. Я спрятал от самого себя прежнего Чарли Гордона. Но сегодня, взглянув на этого мальчика, я впервые увидел, каким я был раньше. Я был точно таким же! Я часто перечитываю мои отчеты и вижу безграмотность, детскую наивность, ничтожный, словно запертый в темную комнату интеллект, который жадно всматривается сквозь замочную скважину в сияющий снаружи ослепительный свет. Я вижу, что при всей своей тупости я понимал собственную неполноценность, понимал, что другие люди обладали чем-то, чего у меня не было, чем меня обделила судьба. В своей умственной слепоте я считал, что это было каким-то образом связано с умением читать и писать, и я был уверен, что, постигнув это искусство, я автоматически обрету разум. Даже слабоумный хочет быть похожим на всех остальных людей. Ребенок может не знать, как или чем накормить себя, но ему знакомо чувство голода. Этот день пошел мне на пользу. Яснее увидев прошлое, я решил посвятить мои знания и способности исследованиям в области повышения интеллектуального уровня человека. Кто лучше всех подготовлен для этой работы? Кто еще жил в обоих мирах? Дайте мне возможность применить свое дарование и что-нибудь сделать для своих братьев. Завтра я обсужу с доктором Штрауссом вопрос о методе моей работы. Быть может, мне удастся помочь ему решить проблему широкого применения тех операций, первую на которых испробовали на мне. У меня есть по этому поводу кое-какие идеи.
8. Мураками, "Охота на овец"8. Впервые я встретился с ней осенью 1969 года; мне было двадцать лет, ей - семнадцать. Неподалеку от университета была крохотная кофейня, где собиралась вся наша компания. Заведеньице так себе, но с гарантированным хард-роком - и на редкость паршивым кофе. Она сидела всегда на одном и том же месте, уперев локти в стол, по уши в своих книгах. В очках, похожих на ортопедический прибор, с костлявыми запястьями - странное чувство близости вызывала она во мне. Ее кофе был вечно остывшим, пепельницы - неизменно полны окурков. Если что и менялось, то только названия книг. Сегодня это мог быть Мики Спиллэйн, завтра - Оэ Кэндзабуро, послезавтра - Аллен Гинзберг... В общем, было бы чтиво, а какое - неважно. Перетекавшая туда-сюда через кофейню студенческая братия то и дело оставляла ей что-нибудь почитать, и она трескала книги, точно жареную кукурузу, - от корки до корки, одну за другой. То были времена, когда люди запросто одалживали книги друг другу, и, думаю, ей ни разу не пришлось кого-то этим стеснить. То были времена "Дорз", "Роллинг Стоунз", "Бердз", "Дип Перпл", "Муди Блюз". Воздух чуть не дрожал от странного напряжения: казалось, не хватало лишь какого-нибудь пинка, чтобы все покатилось в пропасть. Дни прожигались за дешевым виски, не особо удачным сексом, ничего не менявшими спорами и книжками напрокат. Бестолковые, нескладные шестидесятые со скрипом опускали свой занавес. Я забыл ее имя. Можно бы, конечно, раскопать лишний раз ту газетную хронику с сообщением о ее смерти. Только как ее звали - мне сейчас совершенно не важно. Я не помню, как оно когда-то звучало. Вот и все.
9. Булгаков, "Мастер и Маргарита"9. Ивану стало известным, что мастер и незнакомка полюбили друг друга так крепко, что стали совершенно неразлучны. Иван представлял себе ясно уже и две комнаты в подвале особнячка, в которых были всегда сумерки из-за сирени и забора. Красную потертую мебель, бюро, на нем часы, звеневшие каждые полчаса, и книги, книги от крашеного пола до закопченного потолка, и печку. Иван узнал, что гость его и тайная жена уже в первые дни своей связи пришли к заключению, что столкнула их на углу Тверской и переулка сама судьба и что созданы они друг для друга навек. Иван узнал из рассказа гостя, как проводили день возлюбленные. Она приходила и первым долгом надевала фартук, и в узкой передней, где находилась та самая раковина, которой гордился почему-то бедный больной, на деревянном столе зажигала керосинку, и готовила завтрак, и накрывала его в первой комнате на овальном столе. Когда шли майские грозы и мимо подслеповатых окон шумно катилась в подворотню вода, угрожая залить последний приют, влюбленные растапливали печку и пекли в ней картофель. От картофеля валил пар, черная картофельная шелуха пачкала пальцы. В подвальчике слышался смех, деревья в саду сбрасывали с себя после дождя обломанные веточки, белые кисти. Когда кончились грозы и пришло душное лето, в вазе появились долгожданные и обоими любимые розы. Тот, кто называл себя мастером, работал лихорадочно над своим романом, и этот роман поглотил и незнакомку. — Право, временами и я начинал ревновать ее к нему, — шептал пришедший с лунного балкона ночной гость Ивану.
10. Кинг, "Кэрри"10. Мысль оборвалась, и Сью поняла, что теперь воспринимает только пустую несущую частоту нервных окончаний, которые умрут лишь спустя несколько часов. Шатаясь, она двинулась прочь с автостоянки, выставив перед собой руки, как слепая. Ударилась коленями о низкое ограждение, скатилась по насыпи, затем поднялась на ноги и пошла через поле с плавающими у земли таинственными островами белого тумана. Бездумно трещали цикады, и где-то недалеко запела, нарушая предрассветное безмолвие, птица-козодой. (козодой поет значит кто-то умирает) Вдыхая воздух полной грудью, Сью бросилась бежать, — прочь от Томми, от пожаров и взрывов, от Кэрри, но самое главное, прочь от этого ужаса, от той последней пламенеющей мысли, стремительно скрывшейся в черном, бездонном тоннеле вечности, после которой осталось лишь тупое банальное гудение биоэлектричества. Ощущение чужого присутствия медленно, нехотя отступало, уступая место благословенной прохладной черноте незнания. Сью замедлила бег, потом остановилась, поняв, что происходит что-то еще. Она стояла посреди огромного залитого туманом поля и ждала, когда снизойдет понимание.
Ненавижу спойлеры по "ПЛиО", на которые я волей или неволей постоянно натыкаюсь. С учетом того, насколько интересно и интригующе все действо, спойлеры просто убивают. Хочется самому же все узнать, блин! Но, как назло, нередко добрые люди в какую-нибудь полезную и интересную информацию умудряются засунуть спойлер. За сим, предлагаю заменить классический анекдот про убийцу-садовника в детективе на: - Что ты читаешь? - Мартина. - А, знаю, читал. Нед\Робб\Кейтлин\кто-то еще из важных персонажей умрет!
Долго объяснять, как я дошла до мысли такой, но мне вдруг стало грустно, что детство прошло... Нет-нет, грустно по одному конкретному аспекту: что я больше не в состоянии открыть для себя столько же нового, сколько маленький ребенок. По сути, моя личность уже давно сформирована, и в дальнейшем она может меняться, но заново она уже не нарисуется. Я смотрю на маленьких детей с завистью и любопытством, потому что они по сути чистые холсты, на которых картина жизни обрисована лишь парой штрихов. Я не рассуждаю, как старушка, правда) Но чем старше человек, тем этих штрихов больше. Можно уже угадать или предположить, что будет происходить с ним в дальнейшем. Но в случае с детьми такого нет. Невозможно предположить, какая жизнь этого ребенка ожидает. И это интереснее всего. Может, это странно, но я всегда воспринимала людей немножко как книги. Жизнь - сюжет; люди, действующие в этой жизни - персонажи, главные ли или второстепенные; завязка - рождение, последние строки - смерть. И эпилог - то, что будет дальше. Я всегда мечтала научиться читать чужие мысли. Потому что, мне были бы доступны не только бумажные книги, но и живые.
Увидел статью Таланова про исследования почерка http://www.newsocionicsmodel.narod.ru/grapholog.html Пришла мысль что из этого можно сделать неплохой тест на социотип – вот, собстно, и сделал. Представляю вашему вниманию. Устройство теста опустим т.к. рассказывать про него слишком долго и скучно. Рассказываю сразу, как пользоваться. Итак:
(1) Возьмите образец своего (чужого ) почерка и оцените по десяти описанным в этой статье критериям следующим образом. Вы должны выбрать 5 наиболее характерных для тестируемого почерка признаков и, соответсвенно, останется пять наименее характерных. Выбирать надо обязательно 5 – ни больше, ни меньше! Теперь возьмите бумажку и пишите в строчку так: для каждого характерного признака ставьте 1, для каждого нехарактерного ставьте 0 – у вас должно получиться цепочка из десяти цифр (единиц и нулей). Писать слева направо в том порядке, как идут признаки в статье (идут в статье сверху вниз).
(2) Дальше потребуется запустить программу-калькулятор, которая имеется в Windows. Её можно найти в меню Start|Programs|Accessories|Calculator. Когда калькулятор запустится, его нужно перевести в научный режим – для этого выберите у него в меню View|Scientific. Теперь переключите калькулятор на ввод двоичных цифр – для этого в левом верхнем углу окна щёлкните “Bin”. Если всё получилось, то должны погаснуть все кнопки с цифрами кроме 0 и 1.
(3) Сейчас будем вводить написанное на бумажке число. Вводить нужно нажимая мышкой кнопки в окне калькулятора. Сначала обязательно нажмите 1, а потом вводите свои десять цифр. Таким образом на индикаторе должны получиться одиннадцать цифр – шесть единиц и пять нулей. А теперь переведите калькулятор обратно в десятичный режим – для этого в левом верхнем углу щёлкните “Dec” (нули и единицы должны замениться привычным числом из разных цифр).
(4) И, наконец, самое интересное – возьмите получившееся на индикаторе число и найдите его в следующем ниже списке, а напротив можете прочитать свой вероятный социотип. Если социотипов указано два или три, то ваш, скорее всего, среди них.
(Я получилось Жуком, что в общем-то можно считать достаточно приближенным к истине результатом. Все-таки ЧС у меня ролевая))) А вообще, мой почерк - это отдельная тема, учитывая как часто я его меняю и то, что он у меня, собственно, не один. Единственным однозначным признаком из всего перечня я бы назвала разве что графическую невыдержанность)))
А мне как раз Драйзер и выпал. Чем хорош тест, что невозможно его подогнать под себя. Кстати, я сама человек с "нестабильным" почерком, но для теста взяла "парадный" вариант, которым пишу конспекты, заполняю документы и пр.
Меня невообразимо раздражают люди, говорящие, что фикрайтеры по Гарри Поттеру\Властелину колец\ПЛиО\ любому другому книжному фандому пишут лучше автора. Бляяя, ну как фикрайтер может писать лучше автора оригинала? Он же просто обсасывает любимого персонажа. Ничего общего с тем, чтобы самому придумать персонажа и сюжет, это не имеет. *задумалась* Раньше были графоманы. Теперь фикрайтеры. Неизвестно, что хуже, поскольку графоманов не любили, а фикрайтеров на руках теперь носят. Октан называет фанарт просиранием художественного таланта, а я скажу, что это ничто по сравнению с просиранием таланта писательского. Поскольку, рисуя фанарты, можно чему-то научиться, а бесконечно обсасывая чужих персонажей, можно только увязать в болоте. Путь в никуда, блин. *пошла мысля дальше* Я за всю жизнь написала только один полноценный фанфик. Ой, два. У фанфиков есть положительная сторона, я уже о ней говорила. Это продлевание общения с каноном, если фанфики написаны "в духе". Например, это два фанфика Belasku по "Дому, в котором" или фанфики одной женщины с ЖЖ про абсолютно вканонного Мозенрата. Или просто возможность сделать автору приятное, если знаком с ним (Снежинка, не считай это камнем в свой огород или попыткой тебе о фанфике про Свена напомнить - мне хватило и просто того, что у тебя желание написать о нем возникло))). Но фикрайтера делается по-человечески жаль, когда видишь, что окромя фанфиков он ничего из себя выродить не может и не собирается. Когда человек написал 1 фанфик - это нормально. Когда 2 - тоже. 5 - еще куда ни шло. Но когда он строчит их один за одним, называет ЭТО творчеством и даже думать не думает расти дальше - то это мертвый автор. С такой тягой к писательскому слову он мог бы написать книгу, создать своего персонажа, свой мир, свои приключения, но вместо этого он плавает в чужом болоте и ему этого достаточно.
Меня гнетет низкий уровень развития наших "поцреотов", которые считают слово "малорос" оскорблением и принижением для украинца. Что, впрочем, неудивительно. Интересно, какой вообще процент украинцев знает, откуда взялись слова "великорос" и "малорос"? И почему Украину назвали "Малороссией"? Хоть бы в Википедию люди залезли, что ли.
Вот зря я начала читать второго Мартина до того, как закончила отчет по практике. Зря-зря-зря. Вы думаете, о чем я думаю: о практике или о книге? Я хочу читать! Тирион так прекрасен, и пофиг что карлик. Он там самый крутой персонаж *_*
Колдуя над выложенными в Интернете образцами бланков и договоров для своего отчета по практике, я чувствую себя кудесником и гением фотошопа . Как же мне это надоело.
Задавила в себе жабу, пополнила епоны и поставила себе платные сервисы. Аватарки старые задолбали. А вот то, что я загрузила себе кучу аватар, которые выкладывала на других соо, мне прямо нарциссизмом кажется^^ Ой, нет, стоп-стоп-стоп. Я знаю, что мне нужно будет сделать. Нарезать авки с любимыми персонажами! Интересно, Октан разрешит мне взять для этих целей пару картинок с Варгеном?
Короче, я уже знаю, на что будет убит мой вечер =___= А меж тем, я с преподавателем вчера так и не встретилась.
Сегодня отпросилась с работы - пойду заберу дневник практики и выберу тему отчета и диплома. Мне еще и разрешили не возвращаться на работу, а идти домой. Чудненько-чудненько^^ Я всегда найду, чем мне заняться.